Военный корреспондент «Думской» в очередной раз навестил 28-ю отдельную механизированную бригаду имени Рыцарей Зимнего похода, которая с сентября удерживает позиции на одном из ключевых направлений донецкого фронта – под Марьинкой и Красногоровкой.

Четыре года назад, в начале июня 2015-го, именно одесские пехотинцы в тяжелейших боях отстояли Марьинку, которая подверглась внезапной атаке боевиков, вооруженных российским оружием и возглавляемых российскими же генералами и офицерами. Эпизод этот, без сомнения, войдет в будущие учебники истории Украины.

Вечером 3 июня 2015 года, когда начался бой, въезд в этот пригород Донецка закрыли для гражданских, включая журналистов. Нам, впрочем, удалось прибиться к группе кропивницких спецназовцев и вместе с ними попасть в сотрясаемый канонадой город. Мы даже побывали на самом «нуле» — нейтральной территории между позициями украинцев и россиян.

В несчастную Марьинку ворвалась бригада наемников с мультяшным названием «Пятнашка». Противник рассчитывал на красивое «сафари» с отстрелом отступающих украинских военных, но просчитался. В районе госпиталя ветеранов Второй мировой боевики наткнулись на ожесточенное сопротивление, после чего угодили в классический «огневой мешок» и, понеся тяжелые потери, откатились.

ВОЗЛЕ «НУЛЯ»

Спустя четыре года Марьинка остается фронтовым городом. Украинские позиции расположены перед частными домами, огороды которых изрыты окопами. А дома до сих пор обитаемые, надо сказать. Несмотря на обстрелы из тяжелых калибров, в них по-прежнему живут люди, которые упорно отказываются покидать свое жилье и эвакуироваться в тыл. Они ходят на работу, выращивают овощи, сажают деревья и даже цветы на развороченных снарядами клумбах. Ремонтируют крыши и стены, прокладывают тропки между окопами.

Вот мирно ходит, осматривая свои владения, хозяйка дома, а в двух шагах от нее прыгает, проверяя, чтобы чего не звякнуло, группа разведчиков, которая готовится к выходу на «ноль».

Последние два месяца местные жители, да и военные, называют ситуацию «почти райской»: снаряды и мины прилетают сюда довольно редко. «Редко» для тех, кто находится на передовой, — это в среднем раз в неделю. Впрочем, расслабляться в этих местах все равно не стоит. На «нейтралке» заминирован буквально каждый метр, и обычный, неподготовленный человек по ней вряд ли сможет пройти или проползти — только разведчики с их звериным чутьем, выучкой и опытом. И все равно, бывает, напарываются. Мины и растяжки срабатывают почти ежедневно. Погибают не только люди, но и лисы, сурки, зайцы, полудикие псы и кошки.

Хотя вообще коты и собаки, которых всегда полно там, где стоят военные (они люди добрые, кормят), давно «натренированы» на подозрительные предметы вроде стальных и пластиковых нитей, натянутых поперек тропинок. Никогда не залезут на металлический предмет – мало ли что. Мы видели пса, который при первом залпе с «той» стороны растянулся на земле и пополз по-пластунски. Ей-богу! Естественный отбор как он есть.

Среди животных попадаются и калеки — без лап, ушей, глаз и хвостов. Наши воины таких тоже кормят, ухаживают…

«Смотри под ноги!» — листовки, предупреждающие о минах, расклеены повсеместно. Больше всего их в посадках и на полях, но встречаются и среди домов. Их неведомые творцы не страдают отсутствием юмора. Правда, он у них весьма своеобразный, даже черный: «Да, точно взорвется! Да, точно покалечит или убьет. Да, друзей тоже», — пишут они.

Смертоносными устройствами напичканы все обочины даже в нескольких километрах от позиций. Автомобилисты, которым приспичило, давно не ищут укромного местечка в кустах, где можно нарваться на давно забытую растяжку или МОНку (мину направленного действия), и мочатся прямо на асфальт, стыдливо отворачиваясь от проезжающих машин.

Вблизи фронта даже бесхозный металл в виде хвостовиков мин, торчащих из асфальта наподобие грибов, и бесформенных обгоревших груд танков и бронетранспортеров не привлекает сборщиков металлолома.

«В первые месяцы войны пытались лазать и пилить, — рассказывает житель Марьинки Виктор. – Один взрыв, второй, пятый, и после этого количество желающих подзаработать на военном металле резко пошло на убыль».

Военные говорят, что после войны только на разминирование сотен квадратных километров в Донецкой и Луганской областях может уйти не один десяток лет.

А еще здесь, как и на других участках фронта, свирепствуют снайперы. Очередная ротация 28-й на Донбассе, можно сказать, только началась (бригада зашла на позиции в сентябре), а уже погибло шестеро солдат, есть и тяжелораненые. Буквально за сутки до нашего приезда в Марьинку снайпер застрелил в районе террикона «Крокодил» прикомандированную к одесскому соединению военнослужащую 101-й бригады охраны Генштаба. 12,7 мм с двух тысяч метров! И прямо в голову… Без мамы осталась 13-летняя девочка.

«Они используют крупнокалиберные снайперские винтовки и иногда работают даже по навесной траектории с закрытой позиции, как артиллерия, что считается высшим пилотажем. Наши периодически устраивают за ними охоту, и уже есть результаты: далеко не все вернулись в расположение. Но все равно высовываться не стоит, даже в ближнем тылу надо быть крайне осторожным», — рассказал нам солдат одесской механизированной.

«Если бы и была возможность взять их стрелка в плен, до тыла бы не дотащили, бойцы очень плохо к ним относятся», — признается командир контрснайперского подразделения с позывным «Аксель» (изменено).

Отдельные и сводные контрснайперские группы работают на фронте почти круглосуточно. Где кого подстрелили – туда и выезжают, чтобы обезвредить убийцу.

«Их снайперы реально профессионалы – проходят обучение в России, потом возвращаются на передовую, — поясняет Аксель. — Стреляют с дальних дистанций из отличных винтовок. Но на каждую хитрую жопу всегда есть свой ключик – ликвидируем их стрелков регулярно. Есть радиоперехваты, разведка работает тоже. Научились уже, воспитали новое поколение своих снайперов. Оружия хорошего тоже хватает. А в начале войны не было ни винтовок подходящих, ни боеприпасов – каждый патрон был на вес золота. Добывали их нам волонтеры, армия только СВДшки (снайперские винтовки Драгунова, — Ред.) тогда выдавала. Постепенно сформировали личный состав, у каждого нашего снайпера – свое, «родное» оружие. Кстати, сейчас мы используем не только иностранные винтовки, появились уже и достойные стволы украинского производства – например, VPR-308 и «Форт-301». Каждый наш снайпер – это специалист высокого класса. И отношение к ним соответствующее».

РАЗВЕДЕНИЕ ИЛИ РАЗВОД?

Главная тема последних дней – разведение войск. Ее обсуждают почти все военные и жители прифронтовой полосы. Те, которые в погонах, в целом не склонны к анархии, поэтому готовы выполнить любой приказ. Однако оценки с их стороны – подчеркнем, речь идет исключительно об оценках, а не о призывах и действиях — бывают и довольно жесткие. Самые радикальные в этом вопросе – идейные ветераны, которые воюют с 2014-го. По сравнению с прошлыми годами их осталось немного: на десяток бойцов – один-два «старика». Большинство — уроженцы Донбасса, чьи дома или находятся на захваченной территории, или могут оказаться на таковой. Идея у этой категории одна, и спорить с ними чревато. Это их малая родина, которую нужно вернуть и обезопасить любой ценой. Все «формулы» и «договоренности» они воспринимают как предательство.

«Пусть спросят у семей погибших, нужно ли разводить войска и оставлять территории, за которые погибли наши солдаты. Пусть спросят, глядя в глаза матерям, женам, детям, которые остались без отцов. Так вышло, что большая часть людей, когда в 2014-2017 годах была горячая фаза, остались дома. А наших ребят каждый день убивают, но на это народ научился закрывать глаза», — возмущается офицер по имени Сергей.

Многие военнослужащие воспринимают войну как работу. Несмотря на все трудности и смертельную опасность. Это их профессия, которую они, как ни странно, любят. И другой жизни для себя они не желают. Тем более, что и зарплаты сейчас в армии приличные. На переднем крае рядовой получает 25 тысяч гривен, сержанты и офицеры – 30-40 тысяч.

Воевать украинские военные за пять лет войны уже научились, своих инструкторов с огромным опытом вполне хватает, иностранных приветствуют, но критической необходимости в них нет.

«Чем занимаемся? — усмехается разведчик с позывным «Маг» (изменено). — Пакуем в деревяшки сепаров и их друзей из-за бугра, которые лезут к нам. Сидели бы в своих окопах, целей бы остались, кому они нах…й нужны?».

Это они о так называемых «пятнадцатитысячниках»: рядовые «ДНР» из местных получают примерно 15 тысяч рублей (7,5 тыс. грн) в месяц.

«Работы там особо нет, — продолжает «Маг». – Некоторые еще работают на шахтах, кто-то уезжает в Россию. Остальным мужикам, особенно тем, у кого нет профессии или образования не хватает для трудоустройства, деваться некуда, идут служить за «пятнашку». Мы их, конечно, не жалеем, но и особо ненавидеть их не за что. Для нас они просто мишени. Как и мы для них. Если пойдут в атаку, отобьем. Но они особо и не лезут: «ноль» весь в минах. Пенсия для раненых у них три тысячи рублей (1500 грн). Ранение приравнивается к бытовой травме. За такие деньги желающих рискнуть здоровьем маловато».

Простые марьинцы, которым «посчастливилось» жить буквально на переднем крае фронта, о грядущем «разведении» говорят неохотно:

«Мне уже три года помогают наши парни, военные, — рассказывает 77-летняя Ирина Афанасьевна. — То дровами помогут – напилят, привезут, прям с доставкой во двор, то консервов с колбаской принесут, то борща с кухни. Ну и пенсию получаю. В общем, не голодаем мы здесь. К обстрелам давно привыкла. Вон, посмотрите, – весь забор в дырках. Собаку два года назад осколком убило. Еще год назад ночевала только в погребе, сюда прилетали снаряды каждый день. Но уже несколько месяцев перебралась наверх жить, о погребе забыла. Мой внук в украинской армии служит, приезжал недавно. Если вдруг наших хлопцев отсюда отведут, придется уезжать – скорее всего, «те» отомстят за внука-то. Найдутся всегда те, кто донесет на меня…

Народ здесь разный, как везде. Кто за «ДНР» или Россию, кто за Украину. Кто за кого – давно знаем, но стараемся это не обсуждать между собой. Только одно непонятно. И я, и большинство моих соседей – пенсионеры, мы украинскую пенсию получаем. И вот непонятно – если в серую зону попадем, соседи, которые за «ДНР», они ж все равно будут в Украину за пенсией ездить. И как у них совести хватит? Спрашиваю у них, а они молчат в тряпочку, только лица морщат…»

Власти обещают, что если пресловутое разведение и коснется Марьинки, то в городе все равно останется украинская администрация и полиция (гусарам молчать!). Правда, полицейским нельзя будет носить автоматы. В населенных пунктах, которые якобы оставят боевики, будут действовать те же правила.

Однако ни президент, ни другие «слуги народа», которые сейчас активно продвигают разведение войск и создание демилитаризованных территорий, не дают гарантий, что на эти территории завтра «случайно» не зайдут «ихтамнеты» под видом миротворцев. Могут ведь и «заблудиться», как случалось не раз. И тогда разведение войск выльется в форменный «развод» и местных, и всей Украины.

Некоторые украинские военнослужащие видят выход в том, чтобы отдать образующуюся буферную зону под контроль настоящих иностранных миротворцев.

«Главное, чтобы они были не из бывших советских республик. Это должны быть войска ООН, скажем, из Индии. Или какие-нибудь скандинавы», — говорит Аксель.

А другие считают, что вообще вся затея с «разводом» изначально была провальной.

«Замена военных почти безоружными полицейскими, пускай и мотивированными, – не лучший вариант, — рассуждает разведчик с позывным «Тень» (изменено). — Миротворцев нам никто не даст. И опыт подсказывает, что Украина сохраняется только там, где есть украинская армия. Жаль, что этого не понимают наши руководители».

Автор – Александр Сибирцев